Сколько ни садился писать комментарии к тому, кем я стал в последние месяцы, выходило откровенное не то. Дело даже не в том, что я опять сожительствую со своей правой рукой. Мне не удаётся сфокусироваться на изображении себя в зеркале. Глубина резкости стала такой, что я пишу бесконечно то про нос, то про уши. И вообще, в последнее время картинка в моих глазах стала уводящей в бесконечность. И это при том, что я очень стараюсь держать на привязи этот миллион обезьян пишущих на этом блоге о Вселенной.
Мне не снятся звёзды и иные миры, но когда я сажусь писать, мне кажется это уместным инструментом объяснения как устроен мир под грязными ботинками. Сегодня целых несколько минут думал об ускорении хода событий. В какие-то моменты, действительно можно с уверенностью сказать, что минуты и секунды решают. Нельзя, правда, сказать, какие именно минуты и что именно в них решают эти секунды. Я частенько чувствую этот ветер из-за угла судьбы. И его теплота часто оказывалась обманчивой.
Так хочется поделится с миром собой, отдать хоть какую-то часть себя, которую мир сочтёт для себя полезной или просто красивой. Но и это оказалось путешествием. Путешествием в себя, с не проходящим ощущением надвигающейся грозы. Как будто вот-вот откроется нечто необъятное, где найдёшь ответы на все вопросы, один за другим, и оно прольётся в ладони капля за каплей. Но в ответ лишь дует ветер. И в шелесте его часто можно расслышать обещания. «Я обещаю дуть и завтра...»
Вместе с тем, события этих месяцев неопределённым образом трансформировали меня. Они оказались абсолютно прозрачны по части моих ценностей или убеждений. Я остался внешне всё той же оболочкой человека, к которому обращаются с вопросом и в ответ получают всё ту же едкую шутку с дурацским хихиканьем. Взглянув со стороны, можно было бы сказать, что сам того не заметив, я стал художником, воспевающим свою отчаянную боль от предательства в том самом святом, в котором не предать ничего бы ни стоило. И всё же меня предали. Но не будем спускаться в эти глубины пещер чужой игры с гулким эхом.
Среди прочих компонентов этого сильнейшего психоактивного изменившего каждый мой день препарата, который по своей мощи вполне может сравнится с LSD, совсем недавно я обнаружил свою забытую и заваленную одинокими буднями... нежность. Я нашёл её так, как можно найти только её. Лишь почувствовав её отблеск, меня ошеломил её новый масштаб во мне. Всё это время она росла в сплошном мраке и сырости как гриб, который безвозвратно и неизлечимо врастает в плоть. Раскалённая до бела, она стала почти незаметной в зимнем пейзаже только начавшейся весны.
То ли это чудо, когда календари вдруг начинают расходиться и во мраке дня тебя вдруг прошибает солнечный луч отражённый от снежинки, пролетающей по своим делам. И будучи отражённым от этой повседневности, он снова и снова проходит через линзу моей нежности, которую я уже не в состоянии обхватить. Это то самое тепло, которое согревает искренность. Это то самое, во что так легко входит острый кинжал, просто испаряясь в том миллионе градусов солнечной короны.
Мне не снятся звёзды и иные миры, но когда я сажусь писать, мне кажется это уместным инструментом объяснения как устроен мир под грязными ботинками. Сегодня целых несколько минут думал об ускорении хода событий. В какие-то моменты, действительно можно с уверенностью сказать, что минуты и секунды решают. Нельзя, правда, сказать, какие именно минуты и что именно в них решают эти секунды. Я частенько чувствую этот ветер из-за угла судьбы. И его теплота часто оказывалась обманчивой.
Так хочется поделится с миром собой, отдать хоть какую-то часть себя, которую мир сочтёт для себя полезной или просто красивой. Но и это оказалось путешествием. Путешествием в себя, с не проходящим ощущением надвигающейся грозы. Как будто вот-вот откроется нечто необъятное, где найдёшь ответы на все вопросы, один за другим, и оно прольётся в ладони капля за каплей. Но в ответ лишь дует ветер. И в шелесте его часто можно расслышать обещания. «Я обещаю дуть и завтра...»
Вместе с тем, события этих месяцев неопределённым образом трансформировали меня. Они оказались абсолютно прозрачны по части моих ценностей или убеждений. Я остался внешне всё той же оболочкой человека, к которому обращаются с вопросом и в ответ получают всё ту же едкую шутку с дурацским хихиканьем. Взглянув со стороны, можно было бы сказать, что сам того не заметив, я стал художником, воспевающим свою отчаянную боль от предательства в том самом святом, в котором не предать ничего бы ни стоило. И всё же меня предали. Но не будем спускаться в эти глубины пещер чужой игры с гулким эхом.
Среди прочих компонентов этого сильнейшего психоактивного изменившего каждый мой день препарата, который по своей мощи вполне может сравнится с LSD, совсем недавно я обнаружил свою забытую и заваленную одинокими буднями... нежность. Я нашёл её так, как можно найти только её. Лишь почувствовав её отблеск, меня ошеломил её новый масштаб во мне. Всё это время она росла в сплошном мраке и сырости как гриб, который безвозвратно и неизлечимо врастает в плоть. Раскалённая до бела, она стала почти незаметной в зимнем пейзаже только начавшейся весны.
То ли это чудо, когда календари вдруг начинают расходиться и во мраке дня тебя вдруг прошибает солнечный луч отражённый от снежинки, пролетающей по своим делам. И будучи отражённым от этой повседневности, он снова и снова проходит через линзу моей нежности, которую я уже не в состоянии обхватить. Это то самое тепло, которое согревает искренность. Это то самое, во что так легко входит острый кинжал, просто испаряясь в том миллионе градусов солнечной короны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий