Срастаясь с человеком в одно целое, возникает множества всяческих, где ниточек, а где обнимающих рук. Наверно, прошло ещё недостаточно времени, чтобы я перестал пытаться дышать жабрами на суше. Жизнь рядом с кем-то сегодня мне кажется никогда не существовавшим миражом, я заново научился улыбаться в ответ на всё, что происходит даже вопреки страху моей осторожной фантазии. Мой образ жизни вышел из глубочайшего пике, в которое я попал после ампутации одного из крыльев.
Возможно, на этом можно было бы закончить. Но всё-таки, в собственном дневнике хочется быть искреннее, чем где-либо ещё. И судя по всему, отсутствие поебени типа «здравствуй дорогой дневник» как бы намекает, что кроме скучной искренности тут ничего и нет.
Говоря о том, что я чувствую, прибывая в этом одиночестве, можно выделить несколько основных прутьев, пусть даже этой клетки. Потеряв, наверное, огромное количество нервов, надежд, немного крови и 10 процентов своей живой массы, я достиг уникального состояния своего организма. Даже невъебенные по человеческим меркам подставы на работе меня перестали волновать. Даже понимая, что меня предают люди, которым ничего не стоит этого не делать, едва ли меня это заботило за пределами коротких мыслей о всеобщем малодушии. Возник какой-то в некоторой части безумный иммунитет к этому. Как будто я падая после выстрела, моё беспомощно падающее назад тело схватили чьи-то руки и подняли, и держут, и подпирают теперь уже упругой стеной.
Чувство мне это знакомо, оно возникало и раньше в моей жизни. И предавали меня, и сам я жить не особо не хотел. Но всегда появлялись силы, которые хлестали меня по щекам, подсовывали ватку с нашатырным спиртом истинных чудес, изысканных и сотканных из миллионов никуда не ведущих событий.
Вот он, ветер в парусе моей спины. А вместе с ветром приходит оно, чувство времени. С ним так просто видеть как жив этот мир, как он переменчив. И когда он вдруг подул мне в спину, чтобы удержать меня на ногах, его силы оказалось вполне достаточно, чтобы начать моё превращение в самого себя. Глотая тёплый свежий воздух так нетрудно увидеть как удивительно быть тем, кем ты создан. Мне никогда и ничего не требовалось, кроме рук, чтобы показать миру, кто я есть. И мне было достаточно быть собой, чтобы охватить взглядом его пределы. И если пространство мира это его память, то время мира это его мудрость. И течение времени огромной силой гравитации событий смещает вещи на свои места. И именно поэтому я чувствую ветер дующий мне в спину, гравитация замысла смещает меня на моё место. И я вижу и слышу вокруг этот хруст костей и скрежет характеров, как не выдерживает хрупкие ноги актёров, как тонут в песке замыслы притворщиков. Эта картина достойна кисти Дали.
Возможно, на этом можно было бы закончить. Но всё-таки, в собственном дневнике хочется быть искреннее, чем где-либо ещё. И судя по всему, отсутствие поебени типа «здравствуй дорогой дневник» как бы намекает, что кроме скучной искренности тут ничего и нет.
Говоря о том, что я чувствую, прибывая в этом одиночестве, можно выделить несколько основных прутьев, пусть даже этой клетки. Потеряв, наверное, огромное количество нервов, надежд, немного крови и 10 процентов своей живой массы, я достиг уникального состояния своего организма. Даже невъебенные по человеческим меркам подставы на работе меня перестали волновать. Даже понимая, что меня предают люди, которым ничего не стоит этого не делать, едва ли меня это заботило за пределами коротких мыслей о всеобщем малодушии. Возник какой-то в некоторой части безумный иммунитет к этому. Как будто я падая после выстрела, моё беспомощно падающее назад тело схватили чьи-то руки и подняли, и держут, и подпирают теперь уже упругой стеной.
Чувство мне это знакомо, оно возникало и раньше в моей жизни. И предавали меня, и сам я жить не особо не хотел. Но всегда появлялись силы, которые хлестали меня по щекам, подсовывали ватку с нашатырным спиртом истинных чудес, изысканных и сотканных из миллионов никуда не ведущих событий.
Вот он, ветер в парусе моей спины. А вместе с ветром приходит оно, чувство времени. С ним так просто видеть как жив этот мир, как он переменчив. И когда он вдруг подул мне в спину, чтобы удержать меня на ногах, его силы оказалось вполне достаточно, чтобы начать моё превращение в самого себя. Глотая тёплый свежий воздух так нетрудно увидеть как удивительно быть тем, кем ты создан. Мне никогда и ничего не требовалось, кроме рук, чтобы показать миру, кто я есть. И мне было достаточно быть собой, чтобы охватить взглядом его пределы. И если пространство мира это его память, то время мира это его мудрость. И течение времени огромной силой гравитации событий смещает вещи на свои места. И именно поэтому я чувствую ветер дующий мне в спину, гравитация замысла смещает меня на моё место. И я вижу и слышу вокруг этот хруст костей и скрежет характеров, как не выдерживает хрупкие ноги актёров, как тонут в песке замыслы притворщиков. Эта картина достойна кисти Дали.
Комментариев нет:
Отправить комментарий