Вот прошёл и день и вечер выходного дня. Пылесос. Велосипед. Кофе. И вроде бы что-то ещё. Неважно. Главное я уже здесь и сейчас. И сегодня я хочу немного поразмышлять об интимности.
Бывает мыло для интимной гигиены. Бывает интимная обстановка, как в моём бложике. Бывает интимная стрижка. И вот ведь интересная штука, большинство людей уверены, что интимность – это обязательно что-то из сферы половых органов или извращений. А я вот начал подозревать с возрастом, что интимность может быть в чём угодно, если об этом знают ограниченное число людей. И не просто знают, но удивительным образом берегут и созерцают. Наверно, в этом не так уж и много удивительного, как хотелось бы мне. Но судить ещё рано, это точно.
Пусть со своей девушкой я прожил совсем не те 12 лет, но сблизится так как сблизились мы, ей с ни с кем уже не удастся. И это совсем даже не претензия или какой-то слёзный пердёж. После просмотра фильма «Ничего личного», моя рецензия которого ниже, у меня возникло очередное понимание того, насколько сексуальные отношения малозначимы. То есть, их значимость огромна, приуменьшать я её не хочу. Но в сравнении с интимными связи второго типа, назовём это так, она второстепенна.
Я не совсем хочу абстрагироваться в теоретическую часть, потому что интимность всегда индивидуальна, и если я буду говорить в общем и целом, то это уже будет графомания. У меня есть груда воспоминаний, очень пронзительных и бытовых. Очень многое в них интимно для двоих людей, и это уже неизменно. И как бы кто не пытался играть, есть вещи, которые родились вне игр и вне правил. Поэтому они неуязвимы для критики и серной кислоты обмана.
Самое устойчивое в этой веревке из интимных ниток это, наверное, то, как мы ухаживали друг за другом. Это началось с нашей первой встречи, когда я захотел поправить ей волос прилипший к её губам на светофоре, у которого мы вполне могли видеть друг друга в последний раз. И закончилось в аэропорту, где я её встретил уже значительно после расставания. Я отчаянно пытался её вернуть в мир живых, перестать верить подлецу, укравшего её у меня дешёвыми трюками. Она ревела и в глазах отражались лишь осенние лужи. Эти воспоминания куда более мертвы чем то, что она всё так же заботилась обо мне в ту минуту, и не осознавала, что поправляет мне волосы, пока я на неё кричу.
Ей нравилось выдавливать из моего тела хоть что-нибудь. А мне нравилось смотреть, как она писает. Её страсть к растяжке сидя на моём теле стала практически ритуалом. А мне очень не хватает этого вредного характера, чтобы повыдёргивать волоски из его сосков. Я называл её русской народной красотой, и занимался с ней любовью, чтобы только обнять по крепче. Она закусала мне руки и живот, а я лишь знаю вкус её мочи и крови. Я засыпал вдыхая запах её волос, и просыпался, чтобы не будить её. Чувство погони и слежки будоражило её, и теперь я стал призраком. Сексу с ней, я всё ещё предпочитаю мастурбацию. Жизни с ней, я всё ещё предпочитаю интимную разлуку.
Бывает мыло для интимной гигиены. Бывает интимная обстановка, как в моём бложике. Бывает интимная стрижка. И вот ведь интересная штука, большинство людей уверены, что интимность – это обязательно что-то из сферы половых органов или извращений. А я вот начал подозревать с возрастом, что интимность может быть в чём угодно, если об этом знают ограниченное число людей. И не просто знают, но удивительным образом берегут и созерцают. Наверно, в этом не так уж и много удивительного, как хотелось бы мне. Но судить ещё рано, это точно.
Пусть со своей девушкой я прожил совсем не те 12 лет, но сблизится так как сблизились мы, ей с ни с кем уже не удастся. И это совсем даже не претензия или какой-то слёзный пердёж. После просмотра фильма «Ничего личного», моя рецензия которого ниже, у меня возникло очередное понимание того, насколько сексуальные отношения малозначимы. То есть, их значимость огромна, приуменьшать я её не хочу. Но в сравнении с интимными связи второго типа, назовём это так, она второстепенна.
Я не совсем хочу абстрагироваться в теоретическую часть, потому что интимность всегда индивидуальна, и если я буду говорить в общем и целом, то это уже будет графомания. У меня есть груда воспоминаний, очень пронзительных и бытовых. Очень многое в них интимно для двоих людей, и это уже неизменно. И как бы кто не пытался играть, есть вещи, которые родились вне игр и вне правил. Поэтому они неуязвимы для критики и серной кислоты обмана.
Самое устойчивое в этой веревке из интимных ниток это, наверное, то, как мы ухаживали друг за другом. Это началось с нашей первой встречи, когда я захотел поправить ей волос прилипший к её губам на светофоре, у которого мы вполне могли видеть друг друга в последний раз. И закончилось в аэропорту, где я её встретил уже значительно после расставания. Я отчаянно пытался её вернуть в мир живых, перестать верить подлецу, укравшего её у меня дешёвыми трюками. Она ревела и в глазах отражались лишь осенние лужи. Эти воспоминания куда более мертвы чем то, что она всё так же заботилась обо мне в ту минуту, и не осознавала, что поправляет мне волосы, пока я на неё кричу.
Ей нравилось выдавливать из моего тела хоть что-нибудь. А мне нравилось смотреть, как она писает. Её страсть к растяжке сидя на моём теле стала практически ритуалом. А мне очень не хватает этого вредного характера, чтобы повыдёргивать волоски из его сосков. Я называл её русской народной красотой, и занимался с ней любовью, чтобы только обнять по крепче. Она закусала мне руки и живот, а я лишь знаю вкус её мочи и крови. Я засыпал вдыхая запах её волос, и просыпался, чтобы не будить её. Чувство погони и слежки будоражило её, и теперь я стал призраком. Сексу с ней, я всё ещё предпочитаю мастурбацию. Жизни с ней, я всё ещё предпочитаю интимную разлуку.
Комментариев нет:
Отправить комментарий