Я ваш муж

Похоже, в моей жизни наступило время, когда я стал в некоторой степени пассивным наблюдателем того, как повсюду орудует достаточно безжалостный случай. Безусловно, во многом это огрехи самих людей так или иначе втянутых в эту огромную систему из ошибочных выводов и иллюзорных убеждений. Вроде бы, мне жалко людей, но жалость уж слишком ненастоящее чувство, какая-то сентиментальная фантазия о том, как взять всё да и поделить. В то же время, жалость к женской доле всегда была чуточку более настоящей. Женщины, отчаянно, растерзывающе беспомощны по своей природе вне зависимости от возраста и социального положения.

Написано не мало триллионов книг о том, что женщина – пустой сосуд, который мужчине необходимо наполнить. На фоне той прокуренной усталости, которой смердит от каждого мужланчика, мне всегда казалось, что мне есть чем наполнить женский сосуд. Бывает просто пробегаешь по соседней улице, в твоих наушниках играет нечто, что ты любишь уже не один десяток лет, и вот ты видишь девушку в какой-нибудь машине, и пусть она даже не одна. В какой-то момент, ты выхватываешь её взгляд, и тебя охватывает чувство, что она абсолютно не понимает, с кем она и зачем в этой машине, как сильно она хочет исчезнуть из этой машины. Наверно, мой взгляд особенно проникающий. Наверно, это даже точно.

Мой взгляд, и то, что за ним кроется, возможно, одна из ключевых причин моего одиночества. Я чрезвычайно откровенный человек. Почувствовав свежий ветер ещё живого, я вгрызаюсь в человека своими простыми словами, выламывающими ржавые петли глухих дверей. Рядом со мной любая игра становится особенно бессмысленна, и похоже, для многих и многих я то зеркало, в котором они видят себя настоящих. Могу ли я в таком случае рассматривать себя как пассивного наблюдателя?

Излучают ли что-то мои вполне человеческие глаза... Скорее, они излучают поглощение. И вместе с миллиардами фотонов тёмного вечера туда засасывает не мало простых слов, которые как кусочки когда-то разорванной фотокарточки идеально подходят друг к другу, не рождая, но воскрешая запертую в клетке времени красоту незатейливой правды.

И если быть откровенным, каким я так ненасытно люблю быть, у меня нет особых претензий к женщинам. Я никогда не требовал от них невинности или даже рациональности. Само их существование многое может себе позволить, и наверно позволяет. И останавливая на мгновение свой взгляд в женских глазах, я беру, зачерпываю более чем достаточно. И я продолжаю своё существование на том конце той крупинкой, той слезой, которую они однажды рождают в этом безутешно чужом повсюду мире. Повенчанные со страхом. Они никогда не останутся одни.