Вот так внезапно, спустя годы и годы моего неуклюжего сочинения по фильму "Собачьему сердцу" наступил вечер, когда я впервые закончил читать книгу, которую начал читать сначала. Нет никакой вероятности, что я сяду писать какую-то рецензию на прочитанное. Уж слишком чудовищно много у меня мыслей о том, каким образом меня изменили или создали, изменив к чёрвотой матери абсолютно всё во мне без видимых перемен.
Всю неделю я порывался сесть за очередную летопись, и для этого были даже все предпосылки. Огромная куча свободного времени на работе, отличное самочувствие вопреки всё тем же 5ти часовым прогулкам во сне. Но руки мои замирали от стыда непрочитанной книги с золотой закладкой.
Вот и сейчас я сижу, и всё вроде как обычно, вплоть до единой вещи в моей комнате. И единственное, что замедляет моё нажатие на сотни клавиш в этот вечер, так это то, что нет более чёткой границы между книгой, которую прочитал, и жизнью, где очутился сегодня. Так неразрывно были сотканы эти причудливые узоры. И как бы я не старался начать писать формально и фактически, ничего такого решительно более не выходит.
Безусловно, я в ближайшее время, я прочитаю роман снова. Но уже определённо ясно, что Булгаков отнюдь не выдумщик загадочных хитросплетений. И все эти годы ему понадобились лишь для уточнений, способных уберечь справедливость среды выжатой из военного коммунизма трухи.
Существует вполне официальная версия, что Булгаков вопреки его нежеланию обслуживать интересы партии, всё же был любимым писателем Сталина, который протёр штаны на постановке "Дни Турбиных". Что говорит о том, что вождь вполне проводил параллель между реализмом, например Горького, и истиной как таковой, но всё же разграничивал их.
После прочтения "Мастера и Маргариты" у меня осталось ощущение серьёзного уровня сдержанности и местами излишней лаконичности, что по моим догадкам говорит о том, что автор всё же надеялся рано или поздно миновать цензуру. Михал Афанасич просто невероятно нежен к читателю. Я бы сказал подозрительно нежен. Впрочем, вся идея романа и есть некоторый подземный ход к сердцу читателя.
Не знаю, удастся ли мне понять, как так вышло, что дочитав в общем-то небольшое произведение, я очутился в коридоре, который заставил меня это сделать. И не просто прочитать, а создать огромную проекцию ещё непрочитанного на собственную жизнь. Ведь ещё вчера после работы в коротком сне мне снился Пилат. И это при том, что я читал вполне механически, просто потому, что я отвратительный читатель.
Помню, как взял этот сборник романов ещё советской печати у своего лучшего друга более десяти лет назад, в надежде проникнуться чтением. Помню, как трудно давались страницы повсюду исчёрканные его отметками. Я не мог допустить и мысли, что такой, тогда казавшийся незатейливым, текст может быть делом чьей-то жизни.
Это так странно и даже стыдно, испытывать механический интерес к таким вещам. И я до сих пор считаю, что не заслужил этих снов, которые меня вздымают куда-то ввысь. А я хоть и пишу нечто, во вкладываю какой-то смысл, всё равно не понимаю, откуда такие почести ко мне. За каким чёртом мне дан этот талант уточнять? Я ведь просто сижу и вижу перед собой кучу барахла. И проходит день за днём, с полным отсутствием перемен для моих глаз. А я не могу остановиться. Я продолжаю любить.
Комментариев нет:
Отправить комментарий